дигреймен, Роад, "дом". гет, 6+, автор бессмысленно стырил символ у Такаши Миике
299Роад сидит на столе и катает по ладони ярко-красный круглый леденец; Роад мурлычет колыбельную – без слов, те, что есть, ей не нравятся, а новых она не придумала. Ей скучно в Ковчеге, она не считает его домом, не считает чем-то стоящим внимания: им управлять она уже умеет.
Комната Роад в Ковчеге: застывшие часы, плавящиеся свечи, многоцветные узоры, резные двери, что угодно, лишь бы исказить сухую белизну комнаты Исполнителя; Роад почти туда не заходит. Комната, в которой она ночует: пыль и беспорядок, сигареты и колода карт, забытая измятая газета; здесь Роад засыпает спокойно, здесь она почти чувствует себя дома.
Однажды, наверно, она собьет Тикки с ног или пролетит сквозь него, но пока он раз за разом подхватывает её на руки, и она тихо вздыхает прежде чем снова стать взрослой и жестокой Мечтой; она никогда не сознается, что завидует тому внутреннему равновесию, каким удаётся обладать ему.
В Ковчеге не видно течения времени, поэтому Роад считает вечером время, когда Тикки не мешает ей разлечься у него на коленях и болтать не умолкая, а утром – когда он, сонный и растрёпанный, сгоняет её с подоконника, чтобы покурить. Это настолько близко к человеческой повседневности, насколько таким как они вообще суждено приблизиться; это пугает и затягивает.
Когда Роад в первый раз целует его всерьёз, Тикки даже не удивляется; и, в общем-то, это не меняет ничего: она всё так же скучает, он всё так же исчезает и появляется, принося с собой что-то неуловимо человеческое.
Мелодия кружится в голове, привязчивая, утомляющая до тошноты – будто музыкант где-то рядом; даже скрип двери кажется избавлением. Тикки даже не успел превратиться, и таким – лохматым, чумазым, в старой рубашке не по размеру – он, всегда ускользающий и переменчивый, кажется Роад самым надёжным в мире.
Тикки прижимает её к груди и не оборачивается, когда у него за спиной с тихим стуком падает на пол красный леденец.